Мы рассматривали фотографии детей, которые были на летней смене в 1941 году. На одном из снимков я обратила внимание на улыбчивую девушку в вожатском галстуке. Мы узнали, что её звали Настя, вожатой она стала в 15 лет. Оказалось, что когда началась война, в лагерь только заехали ребята. Никто из них даже не мог предположить, что смена будет длиться 1301 день...

Рассказ экскурсовода произвёл большое впечатление на нас всех. Всю экскурсию я думала, каково было моей ровеснице в далёком 41-м году. Я так много всего представляла, что неудивительно — мне приснился сон, и он был такой реальный...

... Передо мной стоит дымчатая фигура девушки с фотографии. Всё вокруг то чёрно-белое, то цветное. Всё выглядит как в советских фильмах. Только это не декорации, а реальная жизнь тех, кто тогда находился в пионерском лагере. Рядом со мной появляются подруги по комнате. Мы просим Настю показать нам, как всё устроено в самом лучшем лагере в те годы. Она смотрит на нас, вздыхает и говорит: "Что ж, покажу..."

Словно по щелчку пальца мы оказываемся на другой территории "Артека". Тут проходит линейка, посвящённая открытию смены. Едва успевают поднять флаг, как по громкоговорителю объявляют, что началась война. Как же жутко это звучит! С призрачными нами ничего не случается, но мы со страхом наблюдаем, как Настя бежит успокаивать маленьких детей, говорит кому-то, куда бежать прятаться...

Стемнело. Вечер этого дня или уже следующий? Я вдруг переношусь в комнату, где стоят встревоженные воспитатели, вожатые, начальник лагеря. Они обсуждают, что в "Артек" начали приходить письма обеспокоенных родителей, которые хотели знать, что же будет с их детьми. Начинается эвакуация тех ребят, кто живёт недалеко, за некоторыми приезжают родственники. Но тех детей, чьи города уже находятся под бомбёжками фашистов, отправить домой не могут. Руководит эвакуацией новый директор Гурий Григорьевич Ястребов. Вместе с другими вожатыми он перевозит детей через всю страну, через обстрелы, авианалёты... Во сне есть чёткое понимание: ни одного из 300 детей не потеряли. Ура!

Я стою посреди лагеря, а вокруг... Работают дети: они помогают на кухне, ухаживают за лошадьми, даже валят деревья для дров и обшивают корпуса, а ещё шьют себе одежду и бельё для солдат. Снова появляется Настя. Она рассказывает, что в течение этой длинной смены все заработанные деньги ребята переводили в фонд обороны. И Сталин даже лично прислал артековцам телеграмму с благодарностью.

Я переношусь в другое место. Вокруг меня маленькие дети, и теперь уже я сама вожатая. Я рассказываю им о самой длинной смене в "Артеке", которая закончилась 12 января 1945 года, за несколько месяцев до окончания войны. С удивлением и интересом слушают они, как лагерь жил в годы войны, как плакали от радости и горя дети, разъезжаясь по домам. За эти годы они стали родными, одной семьёй и понимали, что теперь вряд ли когда-нибудь смогут встретиться. Я рассказывала обо всём этом, и на глаза наворачивались слёзы...

...Я проснулась и села в кровати. На глазах по-прежнему были слёзы. Вот это сон! В комфортных условиях самого лучшего лагеря особенно остро воспринималось всё увиденное и услышанное. Я сидела с мыслями и надеждой о том, что дети, которые тогда были в "Артеке", прожили долгую и счастливую жизнь. Я снова легла. И мне приснились строки последнего письма, которое получила Настя от своей подруги, вожатой Нины Храбровой.

"В последнюю минуту вспомню звёздное небо Алтая, белые снега Белокурихи, друзей, лучше которых не было. И отчаянное счастье, воспоминания о котором не покидают меня. И светлую нашу дружбу — наш талисман, источник всего доброго, что было с нами..."