— Я рисую то, что меня впечатлило, — рассказывает Павел Васильевич. — Понравилась фотография Дженнифер Лопес в журнале — решил срисовать. Всегда восхищался Кубой — отсюда Че Гевара, как-то увидел необычное явление на небе — долго обдумывал его происхождение и лишь через два года восстановил по памяти на холсте.

Примечательно, что тяга к рисованию у Павла Васильевича (он 1954 года рождения) появилась лишь ближе к пятидесяти годам. До этого возраста он ни кисти, ни красок в руки не брал.

— Сам не могу понять, откуда что взялось, — рассуждает он, — как будто с неба свалилось…

Таянды — родное село Павла Чулкова. Дом, в котором он сейчас живёт, раньше был наполнен детскими голосами, ведь в семье Чулковых росло шестеро братьев и сестёр, Павел — третий по возрасту.

«Тогда дом казался мне огромным, — углубляется он в воспоминания, — а сейчас я удивляюсь, как в двух комнатах помещалось столько человек?»

Мать Екатерина Гордеевна работала в пекарне. Она — из семьи репрессированных. Дожила до 93 лет. В галерее Павла Васильевича два портрета матери. На одном мы видим молодую и очень красивую женщину. «Это я срисовал с фотографии», — уточняет самобытный художник. На другом изображена уже пожилая женщина. Характер у матери был суровый, но, несмотря на это, Павел Васильевич её уважал. Портретов отца нет. «Он у нас был неулака, — добродушно и с юмором отзывается об отце Павел Васильевич и в ответ на мой вопросительный взгляд уточняет, — так у нас в селе называют человека, который ничего не умеет, за что ни возьмётся — ничего не получается».

Хотел художник показать мне портрет брата, который «был красивее самого артиста Тихонова», но в скопище картин не мог его найти. Не обошёл Павел Васильевич вниманием и себя — на одном из портретов изображён он сам в молодости — с яркими выразительными глазами, с длинными волосами, с усами и в красивой рубашке. Франтоватый, видать, был наш герой!

Павел Васильевич признаётся, что учился в школе плохо — не было желания (о чём сейчас сожалеет). После восьмилетки стал работать механизатором, а когда совхоз развалился, трудился в школьной котельной, стоял на бирже, перебивался временными заработками — «калымил» у кого-нибудь из односельчан: строил сарай, баню или крыльцо. Не скрывает, что периодами уходил в запой, но потом возвращался к нормальной жизни.

— Сейчас только понял, что пьянство — это потраченное впустую время, — признаётся он. — Но в те годы этого не осознавал.

Поинтересовалась, сколько времени уходит у Павла Васильевича на написание той или иной картины. Ответил, что всё зависит от вдохновения.

— Порой его не бывает месяцами, — говорит он. — А порой часами не могу оторваться от полотна. Так, например, за «Мадонной» простоял 18 часов, не отрываясь от холста. Сохранилась ли эта картина? Нет. Дурак, продал её грекам, деньги были нужны. Я тогда выпивал, полоса в жизни была чёрная. 

— Всё ли у вас получается сразу, как хотелось?

— Конечно, нет! Бывает нарисую, вижу — не так. Не даю краскам просохнуть, начинаю исправлять. В итоге выходит мазня, всё окончательно испорчено.

Павла Васильевича, в отличие от отца, неулакой не назовёшь. В селе его знают как мастерового человека. Он и столяр, и плотник, и печник. Не чурается никакой работы. В своём доме сам печь сложил, установил духовку.

— Люблю выпечку, — признаётся Павел Васильевич. — Особенно мне нравятся пироги из слоёного теста. Могу и своё тесто поставить. На кухне стоит полотняный мешок с насушенными яблоками — начинки для пирогов хватит на всю зиму. В этом году в лесу было много клубники, ходил за ней рано утром, пока не жарко, тоже насушил.

Сухофрукты — отличная замена сахару, считает он. В своё время Павел Васильевич занимался ловлей рыбы.

Что-то из улова продавал, когда нужны были деньги, что-то шло на свой стол. «Консервы из гольяна очень вкусные получаются! — говорит он. — Я, бывало, много их делал».

В свободное время Павел Васильевич любит читать о судьбах любимых художников — Рафаэля, Микеланджело, Рембрандта. Каким было их детство, кто был учителем, какие приходилось преодолевать трудности?

— Часть картин — это плоды моего воображения, — рассказывает Павел Васильевич. — Вот, например, эту, где изображено кораблекрушение, я писал, представляя, как судно попало в шторм, что с ним случилось. Мне, вообще, часто что-нибудь видится. Бывает, закрою глаза и вижу, что лечу над Землёй, вижу океан, разные страны, в Японии меня саке угощают… Чудно так! Я раньше любил географию, знаю, где какие страны расположены. В жизни со мной не раз всякие чудные истории происходили. Как-то в течение получаса наблюдал за синим огоньком на небе, от него исходил огромный луч, который то втягивался внутрь, то удлинялся. Похоже, это была летающая тарелка, потом читал об этом в газете.

Личная жизнь у Павла Васильевича не сложилась. Но у него есть внучки, которые посещают деда. У Павла Васильевича загораются глаза, когда он рассказывает о любимых Маше (ей 21 год), Лере (18 лет) и Ане (она нынче пошла в первый класс). На одном из портретов у него изображены Маша и Лера — жизнерадостные красивые девочки.

— Мне интересно слушать, как они рассуждают, — улыбается Павел Васильевич. — Тут как-то Аня попросила: «Деда, научи меня рисовать». А какой я учитель? Я ведь нигде не учился. Если бы повернуть всё вспять …

Сюжетов для написания картин у Павла Васильевича много. Когда находит вдохновение, он ставит на стул натянутый на рамку холст, берёт в руки кисть… Если раньше, когда он только начинал рисовать, тюбик краски стоил 19 рублей, то сейчас — 250-300. А ведь нужны разные цвета. Выкраивает средства со своей скудной пенсии, подрабатывает. Хорошо, что находятся люди, которые помогают самобытному художнику. Один из них — дачник Виталий Иванович Смолин, за домом которого присматривает Павел Васильевич. Лет восемь назад картины Павла Чулкова выставлялись в одной из художественных галерей Челябинска. Находились там полмесяца.

— Отзывы были разные, — улыбается Павел Васильевич, — и добрые, и не очень. Да я и не ищу признания. Пишу картины для души. Продаю ли их? Если кто-то просит — да. Но чаще дарю.